Сталь остается - Страница 12

К сожалению, найти госпожу Аркет не получалось. Поговаривали, что после экспедиции Шактура она впала в дурное расположение духа, ограничила круг общения и стала еще более непредсказуемой в ситуациях, где в первую очередь требовалась дипломатичность. Часто видели, как она бродит по коридорам дворца или блуждает в неурочный час по городским улицам. Иногда Аркет на целые недели пропадала в восточной пустыне, куда отправлялась, если верить слухам, одна, с крайне скудным запасом пищи и воды.

В повседневных дворцовых делах ее поступки свидетельствовали о полной невосприимчивости опасности; Аркет пренебрегала обязанностями и выслушивала порицания с равнодушием, граничащим с дерзостью. Общее мнение сводилось к тому, что ее дни при дворе сочтены.

— Приведите мне Аркет!

Неисполненное приказание отразилось эхом от дворцовых стен, окружавших самые дальние императорские сады. Кое-кто из придворных запаниковал. Клич бросили дальше, за стены, непосредственно в город, поручив исполнение императорским посыльным, так называемым королевским хватам, что славились умением отыскивать людей повсюду и доставлять в столицу из самых дальних уголков империи. Одетые в специальную форму, черную с серебром, они рассыпались небольшими группками по улицам, проскальзывали под раскрашенными куполами и сводами в сердце города — архитектуру которого Рингил зло сравнил однажды с компашкой разгульных улиток, — стучали в двери курилен и таверн и без лишних церемоний выколачивали нужные сведения из тех, кто мог располагать нужной информацией.

Поразительный пример бездумного расходования ресурсов — с таким же успехом можно крошить лук боевым топором, — но когда распоряжение исходило от самого императора, каждый старался изо всех сил.

Так или иначе, через час везунчики из хватов узнали от торговцев с бульвара Невыразимой Истины, что в последний раз Аркет видели направляющейся в сторону императорских верфей, с инженерным молотком в одной руке и курительной трубкой в другой. Проследить ее дальнейший маршрут уже не составляло труда. Добравшись до верфей, посыльные поплутали немного между напоминающими скелеты остовами заложенных судов, то и дело спрашивая про Аркет. Что касается рабочих, то их задача сводилась лишь к тому, чтобы повернуться и указать рукой в нужном направлении.

В самом конце верфи, в стороне от традиционных соседей, на проржавевших подпорках стоял помятый и ободранный кириатский корабль. То был один из последних кораблей, доставленных из пустыни во время правления Акала Великого, лично одобрившего все связанные с нелегким предприятием расходы, и его до сих пор окутывала аура злобы. Посыльные — люди тщательно отобранные и явившие великую отвагу в сложных обстоятельствах — смотрели на судно без восторга. Кириатских поделок в городе хватало, они встречались повсюду, стояли веками, и к ним все привыкли, но эти штуковины внушали страх, при виде их мурашки бежали по спине. Громадные, мощные, с выпуклыми боками, они напоминали морских чудищ, вытащенных из глубин сетями незадачливых рыбаков. Оснащенные странными жабрами, усиками и глазами, более подходящими живому существу, чем какому-либо устройству, со шкурой, покрытой рубцами и волдырями — результат неоднократных проникновений в сферы, где человеческие кости и кожа мгновенно расплавились бы и испарились и где только демоны могут обитать, — корабли, будто порчу, несли на себе следы посещения иного мира.

Изнутри закрытого железного цилиндра, через распахнутый люк, один из пяти расположенных в нижней части корпуса, доносился яростный стук металла о металл. Казалось, нечто пытается вырваться из плена.

Бросая по сторонам опасливые взгляды, сжимая отполированные пальцами рукояти оружия, императорские посыльные медленно, шаг за шагом, вошли в тень, отбрасываемую громадным корпусом, и остановились у поддерживающих корабль опор, в доброй дюжине шагов от люка. Сбившись в кучку, они старались не наступить по неосторожности на сброшенные с судна щупы, лежавшие в пыли, будто оставленные за ненадобностью кнуты. Кто знает, а вдруг такое вот щупальце, даже если оно и пребывало многие годы в неподвижности, оживет, изогнется, защелкает, схватит забывшего об осторожности за ногу, оторвет от земли да как начнет швырять туда-сюда или колотить о грязный железный бок корабля?

— Сифилитический сын грязной, верблюдом поротой суки!

Даже сопровождавший последнее слово металлический грохот не смог заглушить его полностью. Посыльные дрогнули. Кое-кто не выдержал. Кое-где блеснула обнаженная сталь. И тут же, не успело стихнуть эхо падения, не успел никто сделать и шагу, голос загремел снова — злой, громкий, вновь сопровождаемый громыханием и прочими шумами загадочного конфликта, бушующего в недрах корабля. Посыльные замерли. На их лицах выступили капельки пота — солнце жарило, приближаясь к зениту, — но по ребрам пробегали стылые пальцы ходивших по городу жутких слухов.

— Уж не экзорсизм ли? — спросил кто-то.

— Нет, кринзанз, — ответил его более прагматичный товарищ. — Совсем сбрендила.

Третий посыльный осторожно прокашлялся.

— Э… госпожа Аркет…

— …сучье отродье… беспородная тварь…

— Госпожа Аркет?! — прокричал посыльный во весь голос. — Вас требует к себе император!

Ругательства, сыпавшиеся из чрева древнего великана, прекратились. Металлическая какофония стихла. Несколько долгих мгновений из открытого люка изливалась лишь тишина, не менее тревожная, чем недавний шум. Затем послышался глуховатый голос Аркет: